Можно ли беспокоиться меньше?

Автор: Психологи Мастерской.

Мы все беспокоимся временами, и подчас на это есть основания. Но беспокойство может выйти из под нашего контроля и перерасти в чувство тревоги, которое проявляет себя по-разному. Длительное чрезмерное беспокойство служит причиной значительного ухудшения в социальной, профессиональной и другой ежедневной активности. По иронии судьбы, беспокойство, которое призвано служить для предупреждения и предотвращения чего-то нежелательного, наоборот, только увеличивает нашу тревогу, создавая никогда не прекращающийся порочный круг тревоги – беспокойства – больше тревоги – больше беспокойства, и т.д.

Почему мы беспокоимся столь много? О чем мы беспокоимся? И можно ли в таких ситуациях научиться чувствовать себя более уверенно?

Основное, что нас тревожит – это страх будущего. Неизвестность. Мы беспокоимся о том, что может произойти с нами, нашей семьей, любимым человеком, работой, деньгами, имуществом, страной, миром… Мы живем в мире, который, по сути не обещает нам быть стабильным и безопасным.

Тревога, порождающая беспокойство, которое, в свою очередь, ведет к еще большей тревоге, понимается психологами как пронзительное понимание жизненной нестабильности и ненадежности. Как осознание неотвратимости смерти. Ведь многое, о чем мы беспокоимся, относится к страху потери того, что у нас есть: здоровья, счастья, любви, благосостояния, власти, статуса, свободы, независимости, жизнеспособности и, в конечном счете, самой жизни.

Тревога – это признание факта, что жизнь конечна, что существование неуловимо и что все то немногое, чем мы обладаем, может быть отнято у нас в любой момент.

В своем классическом труде «Смысл Тревоги» (1950, 1977) экзистенциальный психоаналитик Ролло Мэй различает нормальную и патологическую тревогу. Мэй предполагает, что невротическая или даже психотическая тревожность, как правило, основывается на хроническом избегании нормальной или, как ее еще называют, экзистенциальной тревоги.

Другими словами, когда мы отказываемся принять тревогу как неизбежную часть своего существования, мы парадоксально начинаем испытывать патологическую тревогу и беспокойство. Некоторая степень опасений о будущем неизбежна и в некоторых ситуациях даже необходима и полезна. Нам необходимо уметь тревожиться, чтобы быть способными предвидеть возможную опасность и предупреждать потенциально значимую угрозу своему выживанию.

Такая тревога мотивирует нас и заряжает энергией, предупреждая от совершения неверных поступков. Когда же мы пытаемся избежать или подавить здоровую тревожность, отрицая реальность и свои истинные чувства, то это принимает невротическую форму постоянного и длительного беспокойства, хронического напряжения и утомления, нарушений сна, головных болей, чрезмерной настороженности, раздражительности, ухудшения концентрации внимания, расстройства пищеварительной системы, панических атак, паранойи и миллиарда других, подрывающих силы, симптомов. Наше непрекращающееся беспокойство делает нас больными, и теперь мы уже начинаем переживать о возникших симптомах, которые приводят к еще большей тревоге.

Беспокойство также может иметь отношение к желанию быть принятыми миром такими, какими нам хотелось бы быть, и видеть себя такими, какими нам хотелось бы себя видеть. Когда мы прилагаем много усилий в создание своего образа или «персоны», мы тем самым обязываем себя всегда «держать лицо», ту маску, которую добровольно на себя надели. Мы боимся быть уязвленными. Узнанными. Раскрытыми. Осужденными и критикуемыми. В неменьшей степени нам страшно узнать, кто мы есть на самом деле, стать перед лицом тех, кеми мы действительно являемся. Как отмечал К.Юнг, нашей «персоне» свойственно прятать свою «тень», держать нас от полного знания себя. Для многих людей фасад «персоны» (образ компетентного и уверенного взрослого), маскирует под собой переживания и тревоги маленького мальчика или девочки, которые пытаются выжить во взрослом мире. Любое окружение, которое делает возможным такое обнажение и разоблачает реальную личность за маской, опасно, и потому вызывает беспокойство: что если я не смогу скрыть свои истинные чувства? свою неуверенность? любовь? тоску? страсть? потребности? свою уязвимость? ранимость? себя настоящего?.. Все то, что многие из нас пытаются так отчаянно скрывать и что вызывает сильные переживания. Мы беспокоимся о том, что люди могут о нас подумать, если они узнают, что мы испытываем тревогу или неуверенность. Мы начинаем беспокоиться о том, как скрыть свою тревогу, что только усиливает ее переживание и вдвойне усложняет попытки ее «замаскировать».

Существует ли решение этой непрекращающейся дилеммы? Как мы можем остановить свое чрезмерное беспокойство?

Когнитивно-бихевиоральная терапия пытается помочь клиентам увидеть, что их переживания иррациональны и непродуктивны. «Катастрофизация» - очень распространенный вид беспокойства, когда мы представляем самое худшее развитие сценария, которое только возможно даже для второстепенно значимых событий. Хотя, в действительности, такие трагические результаты, к счастью, редко случаются. Так для чего же тогда продолжать тревожиться? Но невротическое беспокойство и тревога по своей природе иррациональны, и, также как и другие иррациональные симптомы, типа галлюцинаций у психотических больных, они не очень поддаются рациональному осмыслению. Экзистенциальный психотерапевт Виктор Франкл в таких случаях использовал метод парадоксальной интенции: чем беспокоиться о контролировании и снижении тревоги, лучше усилить свои тревожные ощущения по максимуму, насколько это возможно. Парадоксально, но это действительно ведет к снижению ситуационной тревоги или беспокойства.

Экзистенциальный философ Серен Кьеркегор считал, что тревога может быть нашим лучшим учителем. Критический вопрос в таком случае – о чем нам пытается сказать наша тревога? Быть может, нам стоит глубже проникнуть в понимание природы своей тревоги, чем пытаться слепо бежать от нее? От чего она предостерегает? А, может, тревога – это звонок, чтобы наконец проснуться? Или сигнал какого-то другого скрытого желания? Или просто продукт психоактивного стимулятора, типа кофеина или никотина? Или это срочная внутренняя необходимость к действию? Может, это бессознательная потребность к изменению себя, жизни, отношений и картины мира? Быть ближе к своему истинному темпераменту и способностям? Или потребность в установлении внутренней гармонии? Потребность в духовности? А, может, пора найти более интересную работу или изменить социальный круг? Или может это побуждение к творческому самовыражению?
Экзистенциальная психотерапия учит нас принимать свою тревогу и понимать, что некоторый уровень тревожности – неизбежная плата за свободу, осознанность и ответственность перед самим собой. Но действительно ли это так необходимо? Что если бы мы перестали заботиться так сильно о том, что мы способны потерять?

В буддизме, например, страдание (что, конечно же, включает в себя беспокойство и тревогу) считается результатом слишком большого желания, жадности или привязанности к чему бы то ни было: привязанности к материальным вещам, определенным чувствам и опыту или к тому, чего у нас нет, и чего мы не можем иметь. А что, если это повернуть так, что нам действительно нечего терять? Что мы имеем кроме своего опыта? Не является ли все остальное лишь атрибутами и аксессуарами? А что если наше существование только сон? Только очень убедительная галлюцинация? То, что хинди и буддисты определяют как майя или иллюзию. О чем в таком случае беспокоиться? Как можно потерять то, чего не имеешь и что не настолько необходимо, как кажется? Это не значит, что нас больше не будет волновать окружающий мир. Это значит только то, что мы выбираем быть менее привязанными и более открытыми настоящему. Это значит только, что мы можем быть менее привязаны к своему собственному существованию. И поэтому – испытывать меньший страх и тревогу. Такой подход виртуально освобождает нас от беспокойства. Хотя очевидно, что такое освобождение легче описать, чем принять. Традиционные западные религии также выполняют функцию освобождения от тревоги: духовная вера во всемогущего бога и в жизнь после смерти делает жизнь многих из нас осмысленной и снижает постоянное беспокойство. Непоколебимая вера во всепрощающего бога и отказ от попыток тотально контролировать свою жизнь снижает переживания о том, что может произойти, ведь «все в руках бога».

Причиной тревоги может быть также страх смерти. Если наше беспокойство разложить по полочкам и исследовать его, то, как правило, смерть – это то, что мы обнаруживаем в конце своих логических заключений. Страх смерти. Страх страдания и мучений. Страх бесконечного перерождения. Страх абсолютного ничто. Страх пустоты. Как однажды заметил Вуди Ален: «я не боюсь умереть, я просто не хочу при этом присутствовать». Что же происходит, когда мы не избегаем смерти, но принимаем ее как необходимое условие жизни? Также как свет не может существовать без темноты? Что если мы примем страдание как неотъемлемую часть счастья? Просто как противоположный полюс? Способны ли мы увидеть, что самое безопасное место в этом мире – внутри нас? Это наша духовная безопасность. Когда мы понимаем, что наше постоянное беспокойство всегда было способом отрицания и избегания настоящего, или попыток недопущения экзистенциальной тревоги, или неоправданной веры, что у нас больше контроля над жизнью, чем это есть на самом деле.

Отказ от иллюзий контроля, принятие неизбежности смерти, принятие себя такими, какие мы есть, включая нашу тревожность, может послужить началом освобождения от излишней тревоги. Психологи отмечают, что лучше обращать свое внимание на то, что происходит прямо сейчас, в этот момент, чем тревожно ожидать того, что может или не может произойти.